Весть о событиях в Ляфире потрясла всю Тезею, а не только монаршую семью, которая была глубоко шокирована известием об вероломном убийстве всех членов правящего ляфирского дома. Гельмут II и его мать узнали о трагедии, постигшей их родных, поздним вечером первого августа 1876 года.

Услышав о кончине брата и всей его семьи, королева-мать мгновенно потеряла сознание. Сам король, пораженный произошедшим, выместил свой гнев и свое горе на мебели в малой гостиной, где в последствии забившись в угол и уснул, прижимая ноги к груди, словно маленький ребенок. Он уже тогда понял, что на самом деле произошло.

Устранив монархический строй, Лафирская революция заложила основу для уникального исторического прецедента. До этого момента, казнь монарха, будь то король или королева, представлялась немыслимой. Это убеждение проистекало из особого положения правителя, воспринимаемого как наместник Всесоздателя, наделённый сакральной властью.

На протяжении двух недель королева-мать практически не выходила из своих апартаментов. Она избегала любых встреч, за исключением общения со своей верной фрейлиной Вильгельминой, которая находилась рядом с ней почти с момента ее появления при дворе. Связи с ляфирской семьей, даже после того, как она нашла новый дом в Тезее, оставались достаточно близкими, хотя, безусловно, иногда в них прослеживались политические мотивы.

И все же, Матильда вела теплую переписку, как со своим братом-королем, когда тот был ещё жив, так и с его женой. Не имея возможности даже по-человечески проститься с ними, она горевала так, как умела. Король же официально объявил в Турме траур и облачился в черные одеяния, чтобы показать всем глубину своей скорби.

Эти дни были тяжелыми для всей семьи. Всю глубину трагедии разве что не понимали маленькие наследники. Однако они чувствовали, что что-то происходит. Заботы о них были возложены на чужие плечи. Впрочем, монаршие особы в королевской семье никогда толком и не занимались воспитанием детей. У них попросту не хватало времени, чтобы уделять им должное внимание.

Вскоре после этих трагических событий Гельмуту II пришло послание от короля Штарграйдена и его жены. В нем они искренне сочувствовали произошедшему и интересовались состоянием здоровья королевы-матери. В ответном письме король сообщил, что её здоровье было подорвано этой новостью, и предложил им погостить в Турме.

В полдень двенадцатого апреля 1876 года Гельмута II застали в его рабочем кабинете с известием о прибытии к королевскому двору одной старой знакомой. Графиня Теппельхоф некогда разделяла ложе с королем, и её появление вновь породило волну пересудов. Однако сам монарх, прежде считавший её одной из первых красавиц Тезеи, теперь видел в ней лишь дорогого друга.

Едва она предстала перед его ясным взором, как на губах короля промелькнула тихая улыбка. В его глазах все еще читалась печаль, словно въевшаяся глубоко в сердце, но он был счастлив вновь увидеть её. С годами она, несомненно, повзрослела, однако её внешность это нисколько не испортило. Графиня Теппельхоф по-прежнему была яркой женщиной.

– Анна, – с нескрываемой нежностью произнес он, когда их взгляды встретились. Он всегда звал её именно Анна, с особым, ласковым ударением, по-своему.

Приблизившись, Гельмут II нежно прикоснулся к лицу графини, и, как заботливый брат, легко коснулся губами её лба.

– Как я рад нашей новой встрече, – сказал он, отстраняясь на шаг, но не сразу опуская руки, словно рассматривая её как произведение искусства. – Печально, что обстоятельства нашей встречи связаны с недавними неприятными событиями, – добавил он тише.