До Сольтании «Виверна» сумела добраться в рекордные сроки – на все про все ушло что-то около полутора суток – и, видит Бог, с такой скоростью даже Дьявол не сумел бы за ними угнаться. В распоряжении кочевых племен едва ли имелся подобный морвейнскому флот, но спешка была обусловлена вовсе не манией преследования. Нет-нет, причины куда более прозаичны, ведь даже с такой впечатляющей скоростью команду кормить будет не чем еще до того, как корабль причалит к берегам Аскольда. Трюмы необходимо было наполнить провизией.

– Для этого, будто бы, найдется и другая возможность, – С сомнением протянул капитан, поглядывая на своего помощника, который, отчего-то, настойчиво предлагал остановиться именно на Сольтании, – Якшаться с пиратами? Нелепость. Царь Енис очень самонадеян, раз полагает, что этот сброд всегда будет соблюдать установленные меж ними договоренности. Тоже мне!..

– И, тем не менее, нам до сих пор не известно ни одного прецедента, чтобы эти самые договоренности были нарушены, – Эрик пожал плечами. Тень улыбки мелькает на его лице, чтобы тут же исчезнуть под натиском напускной серьезности, – Мы успели здорово потратиться в прошлую остановку, а на рынках Соли, как мне довелось слышать, цены значительно ниже. Из-за неблагополучного соседства, верно.

Помощник резко замолкает и вздрагивает, втягивая голову в плечи – капитан ударяет по столу перед ним с такой силой, что расставленные подле бутылки содрогаются и со звоном бьются друг об друга.

– Юлишь, ой, юлишь, – Не спрашивает, но вполне уверенно утверждает он. То, как переменился Эрик с момента встречи с Иннес, не заметить довелось разве что слепому и глухому, а таких на корабле не держали: парень весь светился изнутри и едва ли не летал по палубе, хотя, будучи магом воздуха, вполне мог выкинуть и такой фокус. Впрочем, об особенном его отношении к внучке лорда Саммерленда капитан догадался и раньше; до сих пор единственной женщиной, судьба которой хоть сколько-то волновала Эрика, была его пропавшая сестра. В иных связях молодой человек замечен не был.

Ко времени прибытия в порт еще даже смеркаться не начало, и очень скоро на палубе сделалось суетно и людно; «Виверна» была намерена покинуть Сольтанию утром следующего дня, и многим матросам хотелось разделаться со своими обязанностями несколько раньше этого срока, чтобы успеть заскочить в кабак и пропустить рюмку другую в приятной компании. Смутное предостережение в духе «не искать приключений на свои головы» едва ли способно было остудить их пыл.

С Иннес Эрик распрощался сразу же по прибытии с обещанием непременно вернуться до наступления темноты и просьбой не покидать до той поры кают-компанию корабля. Себе парень запросто прощал поступки глупые и опрометчивые, но ровно до тех пор, пока они не влекли за собою опасности для кого-то другого. Сольтания оставалась островом, который кишмя кишит пиратами, и у капитана были весьма веские основания сохранять предубеждение по отношению к ним.

В первый час Эрик прилежно занимался вверенной ему работой, а, ежели говорить конкретно, то договаривался о поставках провизии на палубу корабля. Крупа, солонина, сухари и вино – все это кончалось очень быстро, а потому приобреталось в больших объемах. На больших судах порой даже умудрялись содержать скот, чтобы постоянная нужда пополнять запасы не разоряла корабельный бюджет, но «Виверна» себе подобной роскоши позволить не могла. Малые размеры позволяли ей развивать впечатляющую скорость, но ограничивали во многих других аспектах. Кто-то из матросов шутил даже, что «Виверну» стоило бы назвать «Акулой». Ведь без движения корабль, точно эти зубастые твари, может погибнуть. Он буквально жил спешкой, и от того недавний простой в три недели плохо сказался на его внутренних процессах.

Отыскать более-менее сговорчивого торговца на Сольтании оказалось несложно; едва убедившись, что деньги в кошельке покупателя подлинные, а не сомнительная подделка, которой порою занимались пираты, как настроение местных приобретало благодушный оттенок. Несмотря на дозволение царя, которое позволяло морским бандитам спокойно вставать на якорь в здешнем порту и сбывать краденное, за использование поддельных монет, равно как и на большой земле, тут продолжали сечь руки.

– Кому бы, токмо, это было преградой, – Пожаловался торговец и покачал головой. Удачная сделка, кажется, развязала ему язык, – Нельзя с местными, так между собой пираты этими деньгами нечистыми обмениваются вполне себе спокойно. Редкие безделицы, говаривают, могут достать из-под полы. Но я бы не обольщался. И деньги, и цацки – все это в крови вымытое! Тьфу…

Мужичок сплюнул себе под ноги, не заметив, как заинтересовали Эрика его слова.

– Абы где таких сделок, стало быть, не проворачивают, – Предположил он, в намерении осторожно выяснить, где можно было хотя бы взглянуть на пиратские сокровища. Рынок Сольтании был щедрым на ткани, посуду и рыбу – государство, как-никак, располагалось на острове – но украшениями тонкой работы не хвастал. Ювелирные лавки располагались где-то там, за крепостными стенами, и Эрику не хотелось тратить время, чтобы добраться вглубь города. Все одно, не имея каких-либо ориентиров, поспеет он разве что к самому закрытию.

Торговец прищурился.

– Абы где – нет. Но подле пристани пираты себе целый район отвоевали – ни один приличный человек туда не сунется, – В руке у мужчины оказывается монета и быстро скрывается в рукаве его одеяний. Тот продолжает говорить, – Особенно в кабак «Слезы Русалки». Гиблое место, ой, гиблое. Вы же не пойдете туда, милорд? Нечего вам там делать, совершенно нечего!

– Вы, конечно же, правы, – Согласился Эрик и покивал для пущей убедительности, – Это я так. Ради знания, куда соваться мне точно не стоит.

На том и разошлись, обменявшись крепким рукопожатием. Поручив старшему из матросов наведаться еще в одно место и приобрести специи, помощник капитана сослался на неотложное поручение и живо скрылся в толпе. Координаты потенциально интересного местечка у него имелись – осталось только добраться туда, что, по мере отдаления от рыночной площади, представлялось все менее и менее простой задачей. Атмосфера постепенно менялась по мере приближения к пристани – ее отдаленной части, где были пришвартованы корабли на черных парусах. Воздух сгущался, тяжелый от запаха тухлой рыбы, дешевой выпивки и немытых тел, в которых алкоголя было чуть ли не больше, чем крови; они лежали то тут, то там, издавая нечленораздельные звуки.

Прижавший к лицу надушенный платок Эрик ускорил шаг, приметив искомую вывеску издалека. Все ж таки, для обыкновенного трактира это место имело на диво поэтичное название.

Отредактировано Эрик Бреннан (09.04.2025 15:23)

В кабаке крепнет запах перегара, который пропитал собою насквозь стены, пол и потолок – первый глоток воздуха тут же выбивает весь кислород из лёгких, и Эрику нужно некоторое усилие, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Он не был привычен подобным местам, предпочитая коротать время ежели не на палубе корабля, то в обходах ближайших окрестностей, в разговорах с людьми, которые, как был уверен молодой человек, не всадят ему нож в спину. По крайней мере, не сделают этого буквально. По ещё более крайней мере, не сделают этого своими руками. В конце концов, Эрик был романтиком и всегда верил лучшее. В кабаках, забывшись в алкоголе и объятиях премилых девиц-подавальщиц, этого не получалось. И то, и другое отвращало его, если не сказать, по-настоящему, искренне способно было напугать. Набожность тут едва ли имела место – скорее житейский опыт и несколько идеалистичные представления об образе выдающегося искателя приключений.

Он нервно усмехается, представив, какое определение мог дать капитан его нынешним приключениям и что назвал бы в качестве их первопричины. Уже немолодой мужчина, бороздивший моря и океаны многие годы, знал своего подчинённого как облупленного, и признавал за ним достоинства так же, как и недостатки. Поэтому стоило поторопиться и разделаться с поставленной задачей до того, как начальник явится сюда читать ему нотации. Едва ли присутствие сразу нескольких пиратских банд поблизости скажется на его настроении благоприятно.

Тряхнув головой, Эрик, в сопровождении десятка подозрительных взглядов, подошёл к барной стойке. Стянул перчатки и стукнул несколько раз по столешнице костяшками пальцев, тем самым привлекая к себе внимание человека, старательно игнорировавшего присутствие чужака прежде. Тот, натирая кружку ещё некоторое время, присвистнул:

– Милордов у нас здесь отродясь не видали. Звиняйте, потчевать вас тут нечем, – Губы, уголок которых рассекает шрам, кривятся в неприятной ухмылке. Хозяин заведения, вестимо, хотел спровадить нежеланного гостя мягко и до того, как тот смог бы стать участником жестокого кровопролития. Кровь дурно отпирается от досок – Эрик приметил тут и там несколько крупных багровых пятен, застарелых, напоминающих пятна от разлитого вина, но виду не подал. Пираты, они как собаки – запросто могут почуять страх.

«Но это точно не вино,» – Подумалось между делом, – «Вино, будь оно разлито, здесь не побрезговали бы и слизать.»

– Я не больно привередливый, хозяин, – Его миролюбивый тон сделался почти неслышным за громкой музыкой заведения, за гулом пьяных голосов. На барную стойку легла позолоченная монета, – Плесни-ка мне рому и скажи вот что, будь добр: правда ли, что давеча «Орлица» потопила корабль из флотилии некоего благородного лорда?..

Едва-едва расцветшие краски гостеприимства на лице пирата тут же потускнели. Он, глянув куда-то поверх головы Эрика, удивлённо хмыкнул.

– Таким знанием не располагаю, – Как и было заказано, в стакан полилось спиртное. Но Эрик не планировал замолкать.

– Но знаешь того, кто располагает? – Предположение, будучи весьма очевидным, даётся ему легко. Глядя прямо в глаза своему оппоненту, Эрик делает глоток рома – и едва не выплёвывает его, когда с размаху на плечо парня опускается чужая, тяжёлая рука.

Здоровяк у него за спиной выглядит изрядно побитым жизнью, даже при том, что дорого одет и имеет на пальцах тяжёлые перстни с огромными драгоценными камнями. Образцовый пират, как из детских рассказов. Не хватает разве что попугая на плече.

– А ты по чем интересуешься, уважаемый? – Чужие пальцы сжимаются на его плече крепко, но Эрик, откашлявшись и смахнув с подбородка капли горького пойла, невозмутимо отвечает:

– Как по чем? Мне довелось слышать, что на том, потопленном корабле находился подарок для его почтенной невесты. Я бы выкупил кое-чего из той коллекции за добрую цену. Кое-чего конкретное, если уж быть совсем честным.

В глазах – в глазу, единственном уцелевшем, судя по повязке – вспыхивает искорка интереса. Новости, как полагал пират, не успели достичь большой земли, а, значит, перед ним сидит моряк и не простой; лордами простых моряков никто не кличет.

– И есть у тебя, что ли, чем расплатиться? – Он усаживается подле Эрика, супротив которого грузная фигура мужчины кажется ещё больше, как скала, о которую разбиваются даже самые высокие волны, – Мы тут, понимаешь ли, обыкновенную валюту не принимаем. В море она ничего не стоит.

Парень моргнул, осмысляя услышанное.

– Стало быть, я мог бы обменять свои монеты?.. Какой нынче курс у краденного золота?

Мужчина напротив него оскалился, а народ вокруг притих.

– Ты так не шути, дружок. Разменяешь монеты согласно своему умению играть в кости, – После паузы он добавил, хмыкнув, – Если рискнешь сесть с нами за стол. А то, может, не по вкусу тебе такая компания.

Эрик смекнул, что пират планомерно отрезает ему пути для отступления; стоит заявить прямо сейчас, что компания грязных, мерзких и жадных морских бандитов парню не по душе, как кто-то тут же замахнется на него саблей. Он не сбежит, даже если того захочет, и, хотя партия в кости ещё не началась, ставки уже были невероятно высоки.

– Почему же не по вкусу? Всегда приятно оказаться среди уважаемых людей, – Эрик делает ещё один глоток рома – на этот раз для храбрости – и встаёт с места, обратившись лицом к ближайшему игорному столу, где собралось уже несколько человек, – Ну, чего сидишь без дела? Давай, раздавай!

Капитан «Виверны», вместе с парой матросов, зашел в трактир в самый разгар скандала. Отовсюду слышались крики, брань, звон бьющейся посуды – она, выструганная из дерева, разлеталась в щепки от того, с какой силы ее бросали на пол.

– Шельмец! – Ревел грозный пират и тяжело дышал, в то время как Эрик глядел на него осоловелым взглядом. Многому выучился парень за время службы на корабле: ориентироваться на воде с помощью звезд и определять координаты корабля ровно в полдень, всецело обслуживать себя, лгать и отменно мухлевать, играя в кости. Но пить? Пить он так и не научился, а потому, хоть и старался быть осторожным, но готов был прямо сейчас опуститься под стол и проспать там до самого утра. Голова шла кругом, но заветные кольца были у Эрика в кармане.

Буквально. Коробочка с комплектом изящных украшений покоилась теперь на дне кармана его сюртука.

– Э-это й-я-то шельмец?! – Он заикался чуть больше, чем следовало, в попытке показаться еще более пьяным, чем было на самом деле, – Это вы-ы шельмец, уважаемый! Вы-ы меня напоили-и…

Эрик так и продолжил тянуть свое «и-и-и», когда пират схватил его за грудки и поднял с место, хорошенько тряхнув. Мир, и без того пребывавший в движении, завертелся с удвоенной силой.

– Споили, как девку в ночь на сеновале-е, – Продолжал сокрушаться Эрик, нарываясь оказаться здорово поколоченным, если не убитым.

– Что здесь происходит?! – Грозный бас капитана вынудил кабацкое веселье притихнуть.

– Капита-ан! – Пискнул квартирмейстер и рухнул на стул, когда хватка пирата на его вороте ослабла, – Ой.

Из кабака Эрика вытащили за шкирку, будто котенка; капитан немилосердно выволок парня на улицу, бранясь на чем свет стоит, а тот только и успевал, что перебирать ногами. Алкоголь притуплял все чувства, в том числе чувство самосохранения, вины и контроля. Эрик в самом деле чувствовал, что мог выкинуть любой фортель, даже тот, последствия которого ему – уже трезвому – не понравятся.

– Будешь палубу языком драить, щенок, – Продолжал вскипать капитан, – Ты подумал, что о тебе подумает эта девица Иннес?

Слова прозвучали резко, как пощечина. Эрик замер и выпрямился. На какое-то мгновение его взгляд стал осознанным.

– Я смогу ей все объяснить, – Произнес он твердо, так, будто бы и не оглушил бутылку, а то и две рома. Но взгляд черных глаз падает случайно на компашку подле трактира, и сердце Эрика падает из груди куда-то в пятки, – Вы… ты на кой черт ее сюда притащил?!

Недолго наблюдая за тем, как пираты охаживают его невесту, парень решительно зашагал в их сторону. Шаг, второй, прежде чем сорваться на бег и врезать как следует придурку, что так настойчиво вызнавал цену чужой неприкосновенности.

Отредактировано Эрик Бреннан (12.04.2025 21:29)

Звуки доносятся до его ушей, будто бы сквозь толщу воду – той самой, что так щедро лилась с небес прямо сейчас. Эрик, пьяный и злой, соображает туго, но продолжает мутузить пирата, в которого вцепился изо всех сил. Удары, которые и сам парень получает в щедром количестве, не приносят боли – ее приглушают адреналин и алкоголь, перемешавшиеся с кровью в гремучую смесь.

Всего на секунду ему становится страшно. «Я же не такой» – мелькает единственная здравая мысль в голове, опустевшей от того, что все чувства сконцентрировались где-то там, глубоко в груди. Они клокотали в клети из ребер, и готовы были вот-вот вырваться наружу, как вырывается из жерла вулкана раскаленная лава и сметает все на своем пути.

Пират прижимает Эрика к земле, когда тот, немного сконцентрировавшись, отправляет бандита в полет мощным потоком воздуха – мужчина подлетает на несколько метров вверх, прежде чем приземлиться наземь с неприятным хрустом и испуганным возгласом. К тому времени Эрик уже поднимается на ноги, и знакомая хватка капитанской руки оказывается у него на плече.

На корабль, точно. Подальше отсюда, подальше от сражения. Иннес не надо всего этого видеть. Она вообще не должна была здесь находиться, черт побери!

Ему едва удается разглядеть девичье лицо сквозь пелену дождя. Эрик берет Иннес за руку:

– Прости, – Выдыхает он, прильнув немного ближе и тут же отстранившись. Пряча виноватый взгляд, парень тянет ее в сторону корабля, – Бежим, скорее!

Он срывается с места, но недолго бежит впереди; позволяет Иннес вырваться вперед, чтобы прикрыть ей спину в случае, если кто-то из пиратов побежит следом. Предположение, к несчастью, оказывается верным, и несколько бандитов взаправду преследуют их. Бежать на корабль уже не кажется хорошей идеей, ведь если они узнают, что беглецы скрылись на борту «Виверны», на воде жизнь ее будет крайне небезопасной.

– В переулок, Иннес! Сворачивай в переулок! – Кричит Эрик и, поравнявшись с девушкой, утягивает ее следом за собой в узенький переулок, расположившийся между двумя домами. Пробежав его насквозь, он тут же ныряет в следующий, и так до тех пор, пока не останется ни единого звука, кроме шума дождя и раскатов грома. Короткая вспышка молнии озаряет пространство вокруг; кажется, они забрели в какие-то жилые районы.

Уперевшись спиною в нишу одного из домов, Эрик крепко прижимает Иннес к себе. Без труда можно расслышать его тяжелое дыхание, пока сам парень пытается выяснить, точно ли им удалось отделаться от преследователей. Тревога вынуждает сердце сокращаться часто и очень шумно.

На корабль приходится возвращаться дворами и околицами; никто их более не преследовал, но спокойнее от того, почему-то, не становилось. Пробиравший до самых костей холод, такой внезапный после летнего зноя, стоявшего пару часов назад, лихо развеивал пелену пьяного дурмана в голове, а за нею пряталось робкое осознание произошедшего. Нельзя было сказать, что о своем поступке Эрик жалел, ведь, в конце концов, желаемого он добился. Но мысль, что эти несчастные кольца нашелся бы и иной способ достать, не покидала его. Она крепла и крепла все сильнее, трансформируясь постепенно в упрек самому себе: а стоило ли оно того? Стоило ли, заигравшись, всю команду поставить под удар, а? А Иннес?..

Парень чертыхнулся. Хотел как лучше, а получилось? Получилось как всегда. К моменту, когда они с невестой скрылись за дверью в свою каюту, Эрик накрутил себя до готовности покаяться в любых грехах. А взгляд капитана, пойманный мимоходом, явно намекал: покаяния иного, кроме как выраженного тяжёлым физическим трудом, принято не будет. Не то, чтобы капитан "Виверны" мог прогнать лорда, семья которого отчасти спонсирует его пребывание в море. Но спуску ему он не даст, в этом сомневаться не стоило.

Ожидать взбучку хуже, чем получить ее здесь и сейчас.

Корабль трогается с места – они покидают порт несколько раньше, чем планировали. С тяжестью на душе Эрик наблюдает за тем, как постепенно отдаляется от них берег Сольтании, и стоит вот так, не шелохнувшись, до тех пор, пока Иннес не обращается к нему с просьбой, которую поначалу парень не понимает.

– Помочь?.. – Он окидывает взглядом ее мокрое платье, и с опозданием до него доходит: надо бы переодеться во что-то сухое и чистое. Ко дню свадьбы воспылать огнем - весьма романтично, но точно не в том случае, ежели речь шла о лихорадке. Вздрогнув, Эрик торопливо подходит к Иннес, – Точно, извини. Сейчас, что-нибудь придумаю...

Не так уж и часто ему доводилось иметь дело со шнуровкой дамских платьев; поначалу парню кажется, что с морскими узлами справиться было бы легче, чем со всеми этими хитросплетениями мысли портного.

– Сидит, как доспех, – Он пытается неловко пошутить, чтобы избавиться от напряжения, и осторожно изучает объем предстоящей работы. Так, чтобы не смутить Иннес и себя самого.

Вопрос, который все одно прозвучал бы рано или поздно, вынуждает Эрика дрогнуть и прикусить щеку с внутренней стороны. Укол вины поначалу дозволяет только безмолвно шевелить губами.

– Я... – Звучит нерешительно его голос, – Я намеревался добыть кое-что. Не подумал сразу, что они могут мне в самом деле понадобиться.

Он отдаляется от Иннес и подходит к своему плащу, чтобы выудить из кармана одного небольшой мешочек со звонким содержимым. Эрик вверяет его в руки своей невесты, ненадолго накрывая ее ладонь своею. Знакомый жест, который и прежде был использован им в отношении Иннес; скромное проявление чувств, которые нельзя было выразить иначе, кроме как телесно.

– Вот. Какая помолвка может быть без колец, правда же? – Эрик кривовато улыбается и отводит взгляд, опасаясь, что девушка не оценит целей его вылазки. Разозлится или, чего доброго, вовсе передумает выходить за него замуж, попросится снова к этому своему... хану. Раздражение вспыхивает при воспоминании о нем, и снова гаснет – при взгляде на Иннес.

Набрав побольше воздуха в грудь, Эрик продолжает:

– Я был не прав, знаю. Знаю, что оно того не стоило. Я думал... что смогу порадовать тебя, но не ожидал, что все обернется вот так. Прости меня, я не хотел подвергнуть тебя опасности.

Отредактировано Эрик Бреннан (17.04.2025 16:13)

Эрик прицокнул языком, внезапно осмелев.

– У меня все было под контролем. Если бы не капитан… – Он осекается. Да уж, если бы не капитан, эта ночка могла бы закончится иначе; и далеко не факт, что юный квартирмейстер мог ее пережить. С пиратами шутки плохи, но ведь, кто не рискует – всегда остается при своем, не так ли? Своего, по-настоящему своего, у Эрика было немного. И все это немногое он бы без сомнения отдал Иннес, усомнившись разве что, будет ли этого достаточно.

Сущим неудовольствием для парня было признать:

– Я себя переоценил. Себя и свои возможности. И…

Прерванный восклицанием Иннес, с тихим «так точно» Эрик отвернулся – рефлекторно, даже не сообразив поначалу зачем. Его уши краснеют, когда осознание добирается до его головы, тяжелой от многочисленных мыслей и мокрых волос. Надо бы причесаться. Надо бы, иначе по утру гребень с его кудрявыми вихрами не справится, и капитан, помимо прочих унижений, прикажет его обкорнать. Ну уж нет! Прическа и аккуратный в целом внешний вид были, пожалуй, тем немногим, что намекало на происхождение Лорда Бреннана. И нередко являлось ключиком ко всякой закрытой двери.

Прислушиваясь к шороху ткани, которую стягивает с себя Иннес, Эрик наспех приводит в порядок и себя самого. Мокрая одежда неприятно липнет к коже – ее хочется снять поскорее, но парень медлит, ожидая, что скажет на этот счет девушка. И улыбается, когда та обещает не смотреть.

– Уж если бы ты и смотрела на полуголого мужчину, то я хотел бы, чтобы оным был только я один, – Эрик хихикнул, выдавая тем самым, что алкоголь в его крови все еще присутствовал, и в почтенной мере – выдать такого на трезвую голову он бы не смог уж точно. Ослабив завязки, парень стягивает с себя рубашку, но не находит в себе мочи красоваться слишком долго – быстро шагает к сундуку, где лежали другие его вещи.

Бледный дворянин хорошо сложен, по коже его спины, плеч рассыпаны веснушки и родинки. Тут и там белеют тонкие полосы шрамов, немногочисленных, но однозначно свидетельствующих о том, что на месте парень сидеть не привык. Он уже ввязывался в драки. Получал ранения, но умудрялся по-прежнему относиться к риску несерьезно. Однажды это выйдет ему боком и, либо научит уму-разуму, либо убьет.

Эрик наспех натягивает сухую рубашку. Не подумал сразу – Иннес тоже стоило переодеться во что-то из его одежды, хотя бы в качестве временной меры, пока не высохнет платье. Картина, тут же нарисованная воображением, пришлась парню по вкусу, но покинула мысли тут же, стоило девушке протянуть:

– Только…

Он обернулся и глянул на нее со смесью напряжения и страха.

– Мы поменяем их, как только доберемся до Морвейна. Если рубины тебе не по вкусу, – Затараторил Эрик, оказавшись подле Иннес в два прыжка. Маневр хитрый и беспринципный; он уверен, что подобный жест живо заставит ее отвлечься. И ни в коем, ни в коем случае не думать о кровавой истории этих колец.

Его рука уперлась в матрас подле колен девушки, достаточно близко, чтобы ощутить прикосновение сквозь ткань одеяла.

– Хочешь… хочешь примерить?..

Эрик кротко улыбается, выдохнув, стоит Иннес заговорить о том, насколько красивы добытые им кольца. И правда, золото и рубины, рукою неизвестного мастера, обратились в самое настоящее произведение искусства – украшение, достойное самой пышной свадебной церемонии. Одна беда, обеспечить такую парень для своей невесты не мог; их брак, хотя и будет заключен в соответствии с традициями, в которых он и она выросли, но, все ж таки, не станет событием грандиозным. Не будет оравы гостей и столов, ломящихся от деликатесов. Не будет царственных сводов храма над их головами и торжественных слов священника, что эхом разобьются о каменные стены его. Даже родственники не смогут присутствовать; только те из них, разве что, что были уже мертвы.

С другой стороны, сам Эрик не хотел ничего большего. Слишком далек он стал за все эти годы от светских порядков, от общества, в котором был чужим даже при условии своей сопричастности к семье лорда. Все это было не для него. Но отнимать это у Иннес?.. Эрик бы не решился потакать своему эгоизму, навязывая ей свои идеалы и взгляды на жизнь. Она юна, несомненно, но свое мнение у девушки точно присутствовало.

Иннес придвигается к нему немного ближе, касается своим дыханием его кожи, которая тут же покрывается неровными розоватыми пятнами. К такого рода близости парень не привык, но, к собственному удивлению, он не чувствует скованности. Как будто все именно так, как должно быть. А может быть, виноват во всем был алкоголь, чей запах, резковатый и терпкий, от Эрика так и не отстал.

Его пальцы не дрогнули, принимая кольцо из рук Иннес. Надев его на безымянный палец своей невесты, некоторое время Эрик не отпускает ее ладонь – рассматривает, скользит взглядом по коже запястья и выше, выше, к локтю, к плечу, к тонкой шее и линии челюсти. Там и замирает.

Вопрос девушки, логичный и очень серьезный, вынуждает парня встрепенуться. Но не отказаться от идеи, взбредшей спонтанно в голову.

– Лорды могут предпринять что-то против, обратившись к людским законам, – Рассуждает Эрик задумчиво, – Но не смогут действовать против законов божьих. Наша свадьба пройдет на острове, близ берега Морвейна, и я не думаю вовсе, что кто-то попытается нам помешать. Кочевники до нас не достанут. Лорды не узнают о венчании до поры, пока не станет слишком поздно. О том, что мы везем тебя обратно на родину, ведомо только леди Саммерлэнд, и она, я уверен, не позволит тебе навредить. И я не позволю тоже.

Он осторожно убирает за ухо Иннес прядь ее светлых волос и льнет ближе, громкость голоса понижая до шепота.

– Я обязательно что-нибудь придумаю, Иннес. Все будет хорошо, – Эрик прижимается губами к краешку ее губ, допуская еще где-то краешком сознания, что девушка захочет его оттолкнуть. Что подобная близость до брака, не подразумевающая даже чего-то большего, чем поцелуй, может показаться ей противной. Признаться самому себе, однако, ему несложно – парень не хочет быть отвергнутым, и чужое тепло манит его, как мотылька – свет пламени.