Бальтазар Таррелонд-Эш

образ

дата рождения

социальный статус

раса

Джулиан Ричингс

08.03.68.

Преподаватель философии; редактор в книжном издательстве

маг

БИОГРАФИЯ

Далёкий предок Бальтазара – Кассиодор, один из первых некромантов и  жрец культа Фетиха. Он умудрился однажды проклясть все поколения собственного потомства, пребывая на пороге смерти.

Основной аспект проклятия заключался в том, что Кассиодор мог восстать из мёртвых, захватив тело своего потомка и подавив его личность. Собственно, только ради этого он потомство и оставлял. Первое время (первые пару столетий) маг регулярно возвращался и наводил шороху. Впоследствии потомки частично смогли разгадать условия, при которых он способен захватить тело: в частности, первым и главным условием было рождение ребёнка в период новолуния и при совпадении ещё нескольких астрологических факторов. Предки разработали специальный календарь и систему правил, чтобы будущие поколения могли противодействовать воскрешению основателя рода.  Осечки с тех пор случались, но реже, к моменту рождения Бальтазара Кассиодор не появлялся среди живых уже больше 150 лет (а до того - ещё дольше).

Не считая знаменитого предка – все последующие выдающиеся маги в этом роду были женщинами. У стороннего наблюдателя это могло сформировать впечатление, что дар у них передаётся преимущественно по женской линии. На самом деле – одарённые мужчины тоже рождались, но они не выбирали магию основным своим видом деятельности, опасаясь угодить под действие проклятия: в женщин Кассиодор вселиться не мог.  Во всяком случае, ни одного прецедента зафиксировано не было. Мать Бальтазара, Джорджина, не родилась одной из таких выдающихся волшебниц, но таковыми оказались обе сестры, с которыми она росла. Во всяком случае, так казалось ей самой: она, будучи средней из сестёр, везде и во всём находила свидетельства того, что их обеих считают многократно лучше неё, и  вела учёт всех этих свидетельств в специальном блокнотике прямо с того дня, когда научилась писать.

Желание утереть нос сёстрам, а заодно с ними и всем остальным родственникам, привело Джорджину  к тому, чтобы целенаправленно забеременеть с расчётом активировать действие родового проклятия. Её вообще не смущало то, что таким образом она рискует напакостить не только своей семье, но и всему мирозданию (ведь Кассиодор возрождался, согласно семейной легенде, не просто так, а ради того, чтобы уничтожить и всё живое, и загробную жизнь).

Хотя вернее будет сказать, что Джорджина, с малых лет поставившая себя в оппозицию семье, не очень-то в эти легенды верила – ей хотелось привлечь к себе всеобщее внимание, а там хоть трава не расти. Когда ей удалось – не с первой попытки – осуществить задуманное, она дезинформировала родных о сроке беременности и прочих данных, чтобы не вызвать волнения чересчур рано.
Отец Бальтазара скончался при загадочных обстоятельствах незадолго до его рождения, оставив матери и сыну весьма немаленький дом, но какими б загадочными обстоятельства ни были – кто ж станет подозревать вдову, которая вот-вот родит?.. Для большинства – Джорджина разродилась как бы раньше срока как бы от душевного потрясения. Получила то, в чём как раз и нуждалась: славу невинной жертвы, которую с недоноском на руках донимают неадекватные родственники. Добилась для обеих сестёр и родителей судебного запрета появляться на её территории.

Нарушать запрет сёстры начали лишь после того, как Бальтазар пошёл в среднюю школу. К тому моменту уже стало заметно, что он как-то слишком уж  похож лицом на портреты предка. А со способностями старшей тётушки, Конкордии, не составило труда определить, что и талант к некромантии у него имеется. Как оно бывает с самосбывающимися пророчествами – эти её проверки, проведённые из опасения, и пробудили в нём интерес к тёмному искусству. Чтобы обеспечить секретность своих встреч с племянником, противоречащих закону, тётя назначала их в собственной тайной библиотеке. А там у Бальтазара было вдоволь возможностей начитаться соответствующей литературы.

К тому моменту, когда он заканчивал школу – уже и мамаша прониклась проклятиями и пророчествами, и откровенно его побаивалась. Сам Бальтазар уже тогда начал периодически видеть странные, мистические сны, в которых к нему обращалась какая-то нежить и произносила туманные малопонятные фразы. Со временем Бальтазар достроил на основе этой словесной окрошки целую философскую доктрину. Написал несколько трактатов (упаднического и мизантропического толка), имевших хождение в  узких кругах.  Стихи тоже издавал и имел некоторый успех, но от похвал открещивался со словами “я не поэт, я радиоприёмник”.
В сновидениях он слышал и фразы на непонятных языках. Это побудило его к изучению мёртвых языков и исчезнувших цивилизаций. Кое-что действительно стал понимать лучше, но не всё.

В институте (1992-95 годы) также завёл переписку с некоторыми учёными из других городов, при переписке обнаружил в себе талант к расшифровке тайных языков, которые использовали маги прошлого, сам придумал парочку таких шифров, но в целом криптология осталась на любительском уровне . В этот же период Бальтазар отдалился от матери: он уже был совершеннолетним, запрет тёткам приближаться к нему уже не имел силы, и Конкордия ему стала ближе родной матери, когда он смог с ней контактировать открыто.
В 95 году бросил исторический факультет, не доучившись один год, и поступил на философский. В это время у Бальтазара обострялись провалы в памяти, приступы лунатизма и путаница между реальностью и снами. Он много писал, порою сам не понимая, что вообще пишет, и начал уже подозревать, что проклятие вступило в силу, и что дух предка иногда овладевает его телом. Тётки соорудили для него специальный оберег, по форме схожий с  ловцом снов. Из-за специфики магического дара Конкордии этот предмет скорее притягивал кошмары, чем отгонял их; но пока Бальтазар оставался в комнате, где висел оберег, он никогда не ходил во сне.

Впрочем, и видения женщины в саване, которую он ассоциировал с персонификацией смерти, в комнате с ловцом его не посещали. Он скучал по этим видениям, а потому иногда специально уходил поспать в другие места.
В 98 году мать уехала прочь, оставив ему дом. Она связалась с каким-то молодым любовником, возглавила какую-то нелепую тоталитарную секту и потеряла интерес к сыну. Поняла наконец, что при его кроткой и беззлобной натуре кошмарить родственников с его помощью - дело тухлое.

Окончив философский факультет, Бальтазар продолжил научную деятельность и к 2009 году стал преподавать философию в том же институте. Этим он занимался только три года: его попёрли с должности после скандала с одним студентом. Дело было так: те студенты, которые всерьёз интересовались философией, порой беседовали с профессором во внеурочное время. Разумеется, затрагивая при этом и свои личные темы, делясь сокровенным. Один из таких заговорил с ним о своих суицидальных мыслях. Бальтазар с ним согласился, и не подумав отговаривать; да ещё и подкрепил свою позицию цитированием разных философов, поддерживающих право на смерть. После первой неудачной попытки студента самоубиться он зачем-то пересказал содержание бесед с профессором и декану, и своему психологу. Декан в результате запретил Бальтазару преподавать. А спустя какое-то время – когда вторая попытка студента оказалась удачной – психолог вышел с ним на контакт, задать о своём покойном клиенте несколько вопросов. В целом, это уже практически никак на нём не отразилось: теперь он полностью посвящал себя редактированию чужих художественных текстов, и репутация в научной среде его беспокоила мало. К 2012 он уже стал редактором в мелком книжном издательстве; существенно расширил свою переписку с различными корреспондентами; вступил в несколько клубов, вроде каллиграфического кружка и общества любителей бильярда; в общем, вёл скучную и размеренную жизнь, которая бы подошла скорее дряхлому старику, чем мужчине его возраста. Что вполне гармонировало с его внешним видом. То ли из-за какой-то ошибки в практике некромантии, то ли всё из-за той же уязвимости к родовому проклятию Бальтазар выглядел старше своих лет и старше собственной тёти, а никакие её омолаживающие чары на него не действовали. Это, впрочем, его ни капли не огорчало.

Как-то раз один из его друзей по переписке пригласил приехать к нему для помощи с расшифровкой символов на бронзовых табличках, найденных в пустыне. По фотографиям неудобно было из-за ряда причин, подробно друг не объяснил. Бальтазар не взял с собой оберег, и во время одной ночёвки в пустыне с ним случился наиболее продолжительный провал в памяти за всю жизнь. Пришёл в себя он только спустя полтора месяца и почему-то уже в родном городе. До сих пор не знает толком, чем занимался при умопомрачении  и где бывал.
Нашёл на подвальном этаже своего дома запечатанную дверь со странными символами, которой раньше, кажется, не было (но не уверен). Открыть дверь до сих пор не удалось.

Восстановить события по свидетельствам других людей – тоже не получилось. Обе тётушки, как назло, вместе укатили в санаторий. А больше у него и нет никого достаточно близкого, все связи слишком поверхностные, чтоб кто-либо насторожился из-за нетипичного поведения или слов.

В почтовом ящике нашлись два интересных письма. Первое – благодарности от друга, которому помогал с расшифровкой. Оказалось, что наутро после той ночи, начиная с которой Бальтазар ничего не помнит, он просто взял и прочитал вслух все нужные надписи, как будто они были написаны на его родном языке. И сразу засобирался в дорогу. Еле уговорили записать произнесённое на бумагу. С одной стороны – не первый случай, когда крупное озарение посещает учёного при пробуждении… С другой – а сам ли он это сделал, или всё-таки Кассиодор вмешался? Неизвестно.

Второе письмо – от бывшего коллеги по институту, историка. Приглашал для важной приватной беседы. Уже был в курсе его триумфального озарения в пустыне. Но больше ничего о деятельности Бальтазара в период забвения не знал. При встрече, состоявшейся вскоре, историк рассказал ему о библиарской ложе  и порекомендовал туда вступить. Позднее, когда Бальтазар уже состоял в ложе, тот же историк стал настаивать, чтобы он вернулся к преподаванию философии. Декан, согласно его утверждениям, давно пересмотрел свои взгляды, но гордость мешала самому позвать обратно.

Бальтазар мялся и сомневался, потому что преподавать ему не давал не только декан, но и некоторые собственные личностные черты: пассивность, внушаемость, чрезмерная уступчивость, проявляющиеся тем ярче, чем хуже у него настроение. Историк настаивал, и в итоге Бальтазар попросил у него отсрочку, вспомнив о психологе, который к нему когда-то наведался расспрашивать о самоубийце. Тот, оказывается, уже не практиковал. Но посоветовал обратиться к другому специалисту, Каролине. В течение последнего года Бальтазар посещал психолога, пока не стал уверен, что справится с преподаванием; в остальном в это время понемногу контактировал с другими представителями ложи и плавно сводил к минимуму своё участие в жизни книжного издательства, не собираясь его всё-таки окончательно бросать.

В институт в итоге вернулся (совсем недавно, в текущем году); видения смерти в саване начали просачиваться уже и через чары оберега, но об этом пока никому не рассказывал, ни психологу, ни тёткам.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

Способности персонажа: некромантия (адепт III степени).

Навыки: Широкая эрудиция, особенно в области гуманитарных наук. Стихосложение. Идеальная грамотность. Каллиграфический почерк. Криптография (не профессионально, на любительском уровне). Недурно играет в бильярд. Разбирается в лингвистике, в частности, исторической. Может читать на шести языках, но говорить – только на двух.
.