[indent] Неделю назад к Валенштайну приставили нового напарника, который только-только переехал из городка на юго-востоке Дюссельфолда и учился жить в новых условиях, знакомясь с улицами большого и далеко не спокойного города. Как человек, который не любил перемены, Харрис не слишком обрадовался перестановке кадров, но сделать все равно ничего не мог, поэтому смирился с тем, что девушку, которая проходила с ним практику перевели в другое отделение, по всей видимости, поближе к отцу.
[indent] Валенштайн с самого начала знал, что не должен был привыкать к ней, но все равно привык и теперь тяжело переживал то, что их пути разошлись. Он видел её иногда на улице, слышал что-то от коллег об её успехах, и искренне радовался тому, что у неё все в порядке, но все равно чувствовал себя так, словно его в очередной раз оставили.
[indent] Харрис тяжело сходился с людьми. У него был непростой характер. Причина, как водится, крылась в прошлом, но он ни с кем о нём не говорил. Пожалуй, только его первый напарник, которого перевели на повышение в Смоук, и совсем немного Лердес знали о нём больше, чем все кто-либо.
[indent] Напарник, а он до сих пор называл Джона Сейджа своим напарником в разговоре, иногда напоминал о себе, но уже гораздо реже, чем раньше. Валенштайн не обижался. Он особо не верил в дружбу с тех пор, как пару раз образно получил по морде от тех людей, которых считал таковыми.
[indent] Последним ударом под дых был уход Лидии, но там была совсем другая история. Сейчас её уже не было в живых. Она погибла во время эпидемии кровавого пота, которая была в начале двухтысячных годов. Он думал, что забыл обо всем, что было, но, когда кто-то из их общих знакомых рассказал Валенштайну о том, что с ней произошло, ему стало как-то не по себе.
[indent] Утро началось как всегда с оперативки. Валенштайн в очередной раз не выспался и почти не слушал о том, что говорил руководитель. За выступлением психолога, которого пригласили по какому-то особому случаю он и вовсе чуть было не уснул.
[indent] В последнее время Валенштайна мучали кошмары, поэтому вечера он коротал чаще всего за телеком или читая книгу, которую ему вручили на первой встрече интеллектуально-дискуссионного клуба  «Единство».
[indent] О клубе Харрис вспомнил совершенно случайно, когда рылся в карманах своей куртки и обнаружил буклет. Этот буклет сунула ему в окно какая-то женщина, которая подошла, когда они с Лердес ехали из больницы к нему домой. Тогда он не воспринял её слова серьезно.
[indent] Прошла зима и наступила весна. Был, кажется, конец марта, а, может быть, середина апреля, когда он, смотря на этот буклет все-таки решил сходить на воскресную встречу. За день до этого ему сообщили, что Лердес все же переводят в другое место. Что он чувствовал тогда? Одиночество. Чувство потерянности. Желание куда-то приткнуться, чтобы не зацикливаться.
[indent] Встреча прошла неплохо. Члены клуба много говорили об Эвелоне, что было не удивительно, поскольку они прославляли его имя и любили пообсуждать трактовку книги Жизней, но в целом все они оказались довольно неплохими ребятами. Валенштайн не думал, что придет на встречу снова, но все же пришел. Затем он пришел ещё раз и ещё. В конечном счете, он посещал клуб порядка четырех раз или, может даже больше.
[indent] День выдался спокойным. Ближе к вечеру, когда на улицах начало темнеть, Валенштайн и его новый напарник заехали в кафе «У Барри», где купили кофе и пару хот-догов. До конца смены оставалось где-то два часа, поэтому до полноценного ужина было ещё далеко. Кроме того, сам Харрис в будни редко питался полноценно.
[indent] Они вернулись в машину и с жадностью начали есть, слушая полицейскую волну и разговаривая. Не то чтобы Валенштайн был хорошим и активным собеседником, но иногда даже у него появлялась потребность в общении.
[indent] -И когда говоришь тебе к мозгоправу? – поинтересовался он, когда речь зашла о том, что Мэттью обязан время от времени посещать специалиста. – Не доверяю я им. В особенности тем, кто натурально может залезть тебе в голову, – он откусил кусочек хот-дога и приставил указательный палец к своему виску, чтобы подкрепить слова. – Есть вещи, которые я не хочу вспоминать. Не хочу разбираться в себе и думать потом как с этим жить. Чушь это все. Не хочешь вспоминать не вспоминай. Это право, мать его, которое дает нам дюссельфолдская конституция, в которой написано о правах и свободах граждан. Я не хочу, чтобы в моей голове копошились без моего согласия.
[indent] Валенштайн понимал, что подчас это необходимо. Сам он не так давно говорил Лердес, что ей стоит обратиться к специалисту. Однако, когда он представлял себя на месте того, кому предстояло вывернуть душу на изнанку, то сразу же воспринимал такую возможность в штыки.
[indent] «Два дня назад президент Дюссельфолда дала интервью корреспонденту «Walenstein Post», на котором заверила избирателей в том, что предстоящая свадьба её дочери, о которой так много говорили в последнее время, с королем Тезеи, не повлияет на политический курс страны по межфракционному вопросу.»
[indent] Женский голос, льющийся из колонок по радиоволне, заставил Валенштайна на короткое время замолчать. Он бросил взгляд в сторону Стоуна, словно только-только вспомнив о том, что тот тоже был не человеком, а затем сделал глоток крепкого кофе.

[indent] По счастью новый напарник не раздражал Валенштайна своими армейскими шуточками. Более того, Харрис считал, что человек, который отслужил своей родине достоин уважения, поэтому порой закрывал глаза на сказанное им невпопад. Однако время от времени ему все же было сложно понять, где он шутит, а где говорит на полном серьезе. Вот примерно как сейчас.
[indent] Валенштайн отрицательно покачал головой и откусил большой кусок от своего хот-дога. Он неторопливо проживал его, глотнул ещё горячего напитка из своего пластикового стаканчика, а уже после ответил на саркастическое замечание напарника.
[indent] -Не знаю, как ты, а я точно нет, – он провел языком по зубам, а затем ещё раз прильнув к своему стаканчику сделал один глоток. – Я патрульный и патрульным останусь до конца своей службы. Моя работа заключается в том, чтобы защищать мирных граждан, а не совать свой нос в политику. Да и брось ты эти мысли. И не вздумай сказать что-то подобное при начальстве. Ты служишь этой стране, её народу и президенту. Запомни это.
[indent] Валенштайн снова хлебнул из стаканчика и посмотрел на сидевшего рядом напарника.
[indent] -Наш президент не так уж плох, если так подумать, – продолжил он. – Во всяком случае, сейчас стало поспокойнее, чем два или три года назад, когда на каждом углу были эти гребанные пикеты, то против иномирцев, то ещё против какой-нибудь или за какую-нибудь хренатень. Все хотят стабильности. И я тоже.
[indent] Валенштайн отвернул взгляд в сторону окна, за которым неторопливо переходя дорогу шли люди. Многие из них покидали свои рабочие места и спешили домой. Кто-то же наоборот держал курс в сторону какого-нибудь бара, где можно было немного расслабиться и забыть о трудностях прожитого дня, а то и целой недели.
[indent] От созерцания прохожих Валенштайна отвлек шум по рации. Диспетчер сообщил о том, что совсем недалеко от места, где они припарковались, поступил срочный вызов. Судя по вводным рядовая семейная ссора. Кто-то из соседей пожаловался на то, что слышит крики и ругань. Им нужно было разобраться с нарушителем спокойствия.
[indent] -Принято, Шерон. Едем, – сказал Валенштайн, а затем, когда диспетчер отключилась, бросил: – ну вот и перекусили. Только вечер понедельника, а кто-то уже успел нажраться в усмерть, судя по всему, – он убрал недоеденный ход-дог в сторону, вытер руки салфеткой, которую положили вместе с заказом, а после завел автомобиль.
[indent] Тем временем радиоведущий новостей уже перешел к новой теме.
[indent] «В конце мая Сириус Мото представил новую модель автотранспорта, которая уже появилась на улицах города. Это мотоцикл нового поколения аэромото. В настоящий момент в правительстве обсуждается необходима ли новая категория прав для данного вида транспорта».
[indent] Валенштайн уже особо не слушал новости. Он включил мигалку и ловко варьировал между машинами, которые встречались им на дороге. Уже через пять минут они были на месте.
[indent] В центре столицы, которым считался район Брайан, почти не было небольших однотипных домиков, которыми славилась окраина. Зато ближе к нему ещё стояли старые пятиэтажные постройки. На многих из них были нарисованы граффити. Нельзя сказать, что улица, куда они приехали, была чистой.
[indent] -Ну ладно, пошли, – заглушив автомобиль, Харрис открыл дверь машины и вышел на улицу.
[indent] Уже покинув теплы салон он услышал ругань и крики, которые доносились откуда-то с третьего этажа. Форточка на кухне, где шла бурная ссора, была открыта, поэтому вся улица слышала, о чем шел спор. Судя по всему, спорили о деньгах, которые женщина спрятала от выпивохи мужа и не хотела говорить куда.
[indent] Несколько человек, которые стояли на улице, посматривали в сторону окон, ожидая кульминации ссоры.
[indent] Валенштайн и его напарник направились в сторону дверь, ведущей в подъезд. Их встретила пожилая женщина, сообщившая о ссоре. Она сказала, что беспокоится за соседку. Муж женщины, голос которой доносился с третьего этажа под градусом подчас побивает её.
[indent] -Пошли. Только палку не перегибай, – как старший скомандовал Валенштайн, обращаясь к напарнику. – Действуем по инструкции.
[indent] Они поднялись на третий этаж и постучали в квартиру. Голоса за дверью на время притихли, а затем раздался басистый мужской голос. Дверь им открыла женщина. Она выглядела напуганной и взъерошенной, будто муж только что таскал её за волосы.

[indent] По всей видимости, муж женщины, который следом за ней вышел в коридор, был немного не в себе. Наиболее вероятной причиной его поведения могло бы стать разве что алкогольное опьянение, подумал Валенштайн, когда напарник уже выкручивал тому руки, выбивая нож, которым тот совсем недавно резали колбасу на закуску, и которым угрожал прирезать жену, как свинью.

[indent] За свою службу ему не раз доводилось приезжать на семейные скандалы, некоторые из которых действительно доходили до поножовщины. Всякий раз, когда он становился свидетелем очередной драмы, на ум приходило одно выражение, которое он прочитал когда-то в какой-то книге или, может быть, журнале: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.» Очевидно, человек, который писал её знал толк в делах семейных.

[indent] Сам Валенштайн был не семейным человеком, хотя какое-то время, как ему казалось, имел вполне серьезные и постоянные отношения. Она не выдержала и ушла раньше, чем он успел её окончательно разочаровать. Он знал, что её уже не было в живых. Лихорадка кровавого пота, которая буйствовала лет шестнадцать назад, унесла немало жизней тогда. Но даже если бы её судьба сложилась как-то иначе, Харрис понимал, что они все равно не смогли бы быть вместе. Второго шанса не было бы.

[indent] Валенштайн был убежден, что люди не заслуживают второго шанса, поэтому и себе его никогда не давал, а если и делал какое-то послабление для себя, то называл это как-то иначе. Точно не вторым шансом. Он и сам однажды был на волоске от смерти и до сих пор не знал, что не позволило самому страшному случиться.

[indent] -С вами все в порядке, мэм? – поинтересовался Валенштайн, на шаг приблизившись к испуганной женщине, которая, по всей видимости, не ожидала, что этим вечером их ссора с мужем станет достоянием общественности.

[indent] Зачастую жертвы домашнего насилия не рассказывают никому о том, что с ними происходит. Они прячут свои истинные чувства за масками, а синяки под закрытой одеждой или густым слоем тонального крема. Их пугает неизвестность и то, что ситуация может стать ещё хуже, если они попробуют рассказать кому-то о проблеме, порой, даже больше, чем люди, которые причиняют им боль.

[indent] Валенштайн повторил вопрос, и женщина кивнула, подтверждая, что физически ей не причинили никакого вреда. Однако он видел дрожь в её руках, то как вздымается грудь, когда она дышит, как краснеют щеки и шея покрывается пятнами – все это говорило о другом, о том, что она нуждалась в помощи, но помощи квалифицированного специалиста, который мог бы протянуть её руку и помочь выбраться из той ямы, в которую она сама себя загнала, всякий раз закрывая глаза на поведение мужа.

[indent] -Он не всегда такой, – словно оправдывая его, сказала женщина. – То есть, обычно Клиф спокойный. Просто сегодня день был тяжелый. Какой-то урод разбил ему машину.

[indent] Она потянула руки к лицу и нервно отгрызла сухой край кожи у ногтя.

[indent] -Если нужно, мы можем вам помочь, – сказал Валенштайн, снова обращаясь к ней, но при этом держась на почтенном расстоянии. – Мы здесь для этого, мэм. Думаю, нужно снять побои, – он бросил взгляд на крупный синяк, который высунулся из-под рукава халата, когда она подняла руку.

[indent] Заметив куда он смотрит, женщина одернула рукав и обняла себя руками.

[indent] -Пойдем, тащи его в машину, – обратившись к Мэтту, сказал Валенштайн.

[indent] -Зачем вы его уводите? – спросила она, испугано посмотрев сначала на своего мужа, затем на Стоуна, а уже после и на самого Харриса.

[indent] – Нет-нет, я против. Вы не можете увезти его, если я против. Вы не имеете право!

[indent] -Имеем, мэм, – ответил Валенштайн, когда напарник и возмутитель спокойствия уже спускались с лестницы. – Ваш сожитель выставил нож и попытался напасть на офицера полиции. Не волнуйтесь. Проспится в изоляторе и…

[indent] О чем ещё Валенштайн говорил с женщиной Стоун знать не мог, как не мог знать и он, насколько легко напарнику было сладить с выпивохой, когда они спустились ниже по лестнице и исчезли за очередным поворотом.

[indent] Валенштайн вышел на улицу через десять минут. Ему пришлось ещё какое-то время успокаивать женщину, которая не хотела признавать того, что и так всем было очевидно. Он знал, что она скорее всего простит того, когда его освободят. И знал, что мужчина снова напьется и, возможно, они ещё встретятся.

[indent] Пока Стоун усаживал выпивоху на заднее сидение полицейской машины, которое было отделено от передней части решеткой, Валенштайн сделал два три глубоких вдоха, и на третьем выдохе направился к двери со стороны водительского сидения.

[indent] -Везем мужчину средних лет, вероятно, в состоянии алкогольного опьянения в участок, – сообщил он по рации, когда садился внутрь салона.

[indent] Ещё через пару минут они уже отъехали от дома под пристальные взгляды соседей, которые вышли проводить их. Валенштайн догадывался, о чем они говорят. Тем временем мужчина на заднем сидении не затыкался и угрожал им серьезными проблемами.

[indent] -Вернется, – недовольно пробурчал Харрис так, чтобы сидевшей сзади не услышал его. Впрочем, даже если бы он и услышал, то едва ли понял, о чем идет речь. – Я видел уже нечто подобное. Она отказалась давать показания и снимать побои.

[indent] Валенштайн с напарником передали мужчину ребятам из участка и вернулись к машине. Однако прежде, чем им удалось покинуть парковку, к ним навстречу вышла дежурная, которая держала в руках какую-то бумагу. Она постучала в стекло со стороны Харриса и указала большим пальцем на отсутствие его подписи в нескольких местах. Он фыркнул себе что-то под нос, опустил стекло и извинившись перед ней, нацепил на лицо более-менее дружелюбную улыбку и сделал то, что от него требовалось.

[indent] Этим днем в участке дежурила Мэдди, которую другие ребята за глаза называли по-доброму «пухляшка Мэд» или «шоколадная Мэдди». Это была темнокожая женщина тридцати с небольшим лет, хотя выглядела она много старше своего возраста из-за веса, копной вьющихся густых волос, которому могла позавидовать любая стажерка, и добрыми карими глазами. Она старалась выглядеть суровой, когда ругала кого-то за отсутствие подписи в документах или очевидные ошибки, которые порой второпях допускали дежурные, но все в участке знали, что у неё добрый характер.

[indent] Некоторые ребята, зная, что Мэдди любит сладкое, порой радовали её чем-то таким, если напортачили, чтобы задобрить. Она ругала их, чтобы они не думали, что могут купить её хорошее расположение, но все равно мягче, чем могла бы. Все знали Мэдди и какой бы занозой в заднице она не казалась им иногда, хорошо к ней относились. Она была своей.

[indent] До Мэдди была Карэн, но если Валенштайн её помнил, то Мэттью мог о ней только слышать. До неё была Беверли и, кажется, Фиона, если память не подводила, а она, пожалуй, была одной из немногих, кто оставался верен ему все эти годы. За исключением одного единственного раза. Однако возвращаясь к нему мыслями, он думал, что, возможно, оно и к лучшему.

[indent] -Ладно, поехали дальше, – сказал Валенштайн, когда Мэдди отошла от машины и направилась обратно в здание. – Одного упаковали, может остаток дня будет поспокойнее.

[indent] Они покинули парковку и поехали дальше дежурить по району. Валенштайн поймал радиоволну и отбивая по рулю мелодию, игравшую в колонках, повернул за угол, когда услышал звук из рации. Всем патрульным нужно было отправляться на пересечение улиц Вира и Броука, которые находились как раз недалеко от места, где они проезжали.

[indent] Напарники не успели ещё подъехать к месту, когда услышали голоса на улице. Валенштайн выключил радио и опустил окно.

[indent] -Что они там орут? Вот же чертовы любители синтетики, – фыркнул Валенштайн, когда кучка людей вышла из-за угла и бросилась к их машине.

[indent] Они били руками по крыше, выкрикивали лозунги и вытворяли другую дичь пока не услышали полицейские сирены неподалеку. Приехало ещё несколько машин, из них повыпрыгивало с десяток копов, которые начали отлавливать всех подряд.

[indent] -Ну что, поработаем, – сказал Валенштайн, бросив взгляд в сторону Мэттью, и вышел из машины, крикнув что-то парочке в толпе, которая пыталась написать на одной из стен дома ругательное слово.

Харрис действовал быстро и уверенно. Он прекрасно понимал, что во время несанкционированного митинга может произойти все, что угодно, поэтому старался не терять бдительность и выполнять свой офицерский долг.

Кто-то из митингующих бросил дымовую гранату, которая начала заполнять дымом часть улицы. Харрис почувствовал резкий запах, защекотавший в носу. Инстинктивно прикрыв лицо рукой, он огляделся. Пелена густого серого дыма быстро расползалась, поглощая толпу. Крики людей, смешанные с кашлем, становились все громче. Нужно было действовать мгновенно, чтобы не допустить паники и давки.

Пробираясь сквозь дым, Харрис старался сохранять спокойствие и не терять самообладания. Погода этим вечером была ветреной, а вскоре к перекрестку двух улиц прибыл наряд специального назначения, в котором был лицензированный маг воздуха. Он довольно быстро избавил улицу от большого количества дыма, позволив другим офицерам выполнять свою работу.

Постепенно, благодаря слаженным действиям офицеров поток людей начал разряжаться. Дым рассеивался, открывая картину беспорядка, но, к счастью, без серьезных травм. Харрис облегченно вздохнул.

Вскоре большая часть митингующих разбежалась в разные стороны, но многие из тех, кто вышел этим вечером на улицу, чтобы подорвать спокойствие города, оказались закованы в наручники и рассованы по полицейским машинам.

Валенштайн схватил одного из митингующих за шкирку и повалил на асфальт. Он застегнул наручники на запястьях задержанного и под его возмущенные крики поднял на ноги. Молодой мужчина сопротивлялся и неустанно твердил, что полицейские это бельмо на теле народа. Харрис не слушал его. Да и из-за бардака, творившегося на улице разобрать часть его слов было почти невозможно.

Двигаясь по направлению к машине, Харрис увидел напарника, который стоял рядом с девушкой. Девушка выглядела растерянной и определенно не испытывала особого желания ехать в участок. Задержанный самого Харриса пару раз по дороге пытался убежать, но оба раза у него ничего не получилось.

-И долго вы там стоять будете? – крикнул Валенштайн, когда уже почти подошел к машине вплотную. – Это твоя подружка, Стоун, и ей требуется особое приглашение? – выпалил он чувствуя прилив раздражения. – Сажай давай её на заднее сидение.
Сам Валенштайн собирался сделать тоже самое, но с задержанным мужчиной. Он обошел машину сбоку, открыл дверь и буквально запихал сопротивлявшегося активиста в салон. Крепко выругавшись тот плюхнулся на сидение и мотнул головой, чтобы убрать с лица прядь длинных вьющихся волос.

-Сиди смирно, – прошипел Валенштайн и направился к водительской двери. Открыв её, он уселся за руль и завел мотор.
Вскоре они уже ехали в сторону участка, который находился не так далеко от места, где проходил митинг. Сидевшей позади активист возмущался, говорил, что они не имели право его задерживать и он непременно напишет на них. Девушка же оказалась более спокойной.

-Везем двоих, – сказал по рации Валенштайн, а после убрав её в сторону добавил, – чертовы роботофилы. Сидели бы у себя по домам и разговаривали с телевизором или пылесосом, если такая большая тяга к технике. Что только творится у них в бошках.