Мелисса потерялась в том коротком мгновении между его дыханием на своей шее и словами, что выбили из нее весь дух. Смысл сказанного еще доходил до ее разума, но желания и инстинкты уже прогнули ее тело навстречу Джонатану, уже вырвали из ее губ почти болезненный тихий стон, уже толкнули ее навстречу к нему и поцелую. И, казалось бы, куда больше, куда сильнее, куда ярче? Но каждый следующий поцелуй открывал Мелиссе новые грани чувств и эмоций, на которые, как думала, она не способна.
«Это может меня сломать», – шальная, больная, пугающая мысль выливается слезой, которая незаметно от обоих стекает куда-то к виску, в волосы. А Мелисса жмется крепче губами к Джону, сгорая в феерии ощущений, содрагаясь всем нутром.
Сердце стучало набатом в груди. Хотелось больше, ближе, наголо, но Джонатан разорвал поцелуй, а Мел зубами сдержала рвущуюся наружу просьбу не прекращать, в секунду восхитившись собственной выдержкой.
Глаза девушки были уже даже даже не зеленым, они сияют вязким болотным, затуманенным, она кивнула ему на шепот, и без возражений отпустила его, лишь проследив за его уходом.
Все еще сорвано вдыхая ставший вдруг раскаленным воздух, она спрятала лицо в ладонях, возвращая себе разум. Пара глубоких вдохов и вот Мелисса, в принципе, способна мыслить.
Странно в такие моменты думать о подобном, но голова Мел всегда любила подкидывать ей что-то глубоко ассоциативное. Она не знала своего отца, ни имени, ни того, почему его нет рядом. Лишь однажды, почти перед самым своим отъездом из Моунтона, она увидела маму в слезах. Пожилая женщина сжимала в руках какую-то записку, младшая Гуд так и не узнала ее содержимого, и горько плакала, утирая слезы ладонями. На вопрос о случившимся, мать лишь ответила, что вспомнила ее отца. Не найдя что сказать, Мелисса лишь ждала продолжения истории, но все, Айви сказала, лишь что любила его так сильно и безрассудно, как нельзя любить мужчину.
Сейчас Мелисса впервые ощутила себя на той грани, которая приблизила ее к пониманию тех давних слов. Конечно, о любви речи еще не было, но то, что чувствовала Мел было слишком близко к упомянутому матерью безрассудству.
Вокалистка открыла глаза, понимая, что Джонатан вот-вот вернется, налила себе в бокал немного вина, которое словно темной кровью легло на дно бокала, и выпила в один глоток. Выпила за любовь своей мамы, которая, судя по всему, закончилась трагично.
Мелисса прытко отправилась на диванчик, понимая, что не может остаться в том же положении, в котором Джон ее оставил – сидеть и просто ждать как-то странно. Она переставила гитару с дивана на пол рядом и уселась, поджав одну ногу под себя. Вечер уже дышал холодом, но разгоряченной Мел это пришлось как нельзя кстати.
Сигарета, предложенная вернувшимся мужчиной, помогла восстановить дыхание. Вслушиваясь в тихое шуршание сгорающего табака, Мел прикрыла глаза, прежде чем запрокинуть голову и тонкой струйкой выпустить из легких дым.
«Хорошо-о».
Сейчас она была благодарна Джонатану за эту передышку. Она помнила, что он сказал вчера у него дома, что-то про неготовность бросаться сразу в омут, хотя сама она уже чувствовала, что барахталась где-то на глубине.
Мелисса молчала и слабо улыбалась, давая мужчине высказаться, позволив себе комментарий лишь после вопроса про колдовство и благодарность за сброшенный цветок.
– Даже и не старалась еще, – лукаво, игриво. – Кто вообще благодарит за пробитую голову? – Мелисса звонко рассмеялась, но сама для себя отметила, что тоже рада, что дала воля эмоциям и избавилась от противного подарка.
Вопрос в обыденность удивил, но Мелисса с легкостью не него ответила:
– С пробежки. Встаю пораньше и сразу бежать, иначе я просто как кукла на шарнирах весь день! – девушка недовольно сморщилась. – Пробегаю километра три, иногда больше, – она хихикнула, – самое смешное, когда я только захожу в квартиру, а ноги судорогами сводит. Лежу, ору, ноги разминаю в своем тесном коридоре. Но это не часто бывает, правда. Потом в душ, понятное дело, и вот после этого меня можно выпускать к людям, – Мелисса коротко затянулась, выдохнула и продолжила. – Я ужасна по утрам. Просто лохматый злобный монстр. Я серьезно!
«Ага-ага! – ехидно поддел внутренний голос. – Почему тогда сегодня к Лоре такая лапушка побежала? И без пробежки и сна было мало… долго будешь себе врать, что насыщенная ночная «тренировка» не при чем?»
– А ты? Любишь поваляться в постели или сразу в бой? А еще, наверное, и по утрам так же мил как и сейчас?
Слушая ответ, Мелисса поднялась с дивана, подошла к столу и налила в опустевшие бокалы вино. Потом, зажав в зубах сигарету, принесла один бокал для себя и второй для Джона.
– Держи, – снова уселась рядом.
Отредактировано Мелисса Гуд (Вчера 11:31)
- Подпись автора
